понедельник, 24 сентября 2012
Духовная брань
Всеволод Емелин к событиям у культурного центра «Винзавод»
Мудрость русского народа находится
Не в Твиттере, Фейсбуке или Ютубе,
Она хранится в народных пословицах,
Например, в поговорке «Казак Москвы не любит».
Собственно говоря, Москву не любит никто
За то что в ней когда-то была колбаса
И продавались драповые пальто.
Но не за это ее не любит казак.
Казакам плевать на модные цацки,
Они зрят в корень,
Нужна только вострая шашка казацкая
Да быстрый конь им.
Любит казак выйти на бурный Терек,
Окрасить волны кровавой пеной.
Только сейчас хрен он пойдет на берег,
Не пустят чечены.Любит казак выйти на бурный Терек,
Окрасить волны кровавой пеной.
Только сейчас хрен он пойдет на берег,
Не пустят чечены.
Нужно казаку широкое поле,
Безграничная вольная гладь да предгорья Кавказа,
Но всего нужней ему вольная воля.
А из Москвы ему вечно спускают указы.
Любит казак сплавать в Персию за зипунами,
На обратном пути утопить царевну в набежавшей волне.
А под Московской властью такие дела временами
Кончаются на долгие годы крупной решеткой в окне.
Москва не любит вольной воли,
Ее административный ресурс жесток,
Она требует от каждого строгого исполнения написанной роли,
И чтобы каждый сверчок четко знал свой шесток.
У Москвы механическое латунное сердце,
Раньше пол-Москвы занимали приказы.
Сейчас они называются министерства,
Но сидят в них те же самые пидоразы.
Государству не было выдачи с Дону
От бояр убежавшей холопской голи.
Казакам рвали душу народа стоны,
И они на Москву шли в поисках воли.
Они ходили на Москву с Разиным и Карлом Двенадцатым,
Лжедмитрием, Пугачевым и другими народными освободителями.
У них тогда было оружие, чтобы драться,
А не сувенирные нагайки из кожзаменителя.
И пусть не добились побед они,
Но зато никогда не ведали страха.
Шли на Москву со шведами,
С башкирами и с ляхами.
Казаки поднимались снова и снова,
Но рабская дисциплина ломила вольную силу.
Последний раз шли с войсками генерала Краснова,
Но все их вожди находили в столице свою могилу.
Петр Первый повелел их лично
Сажать на колы после Полтавской баталии,
На Болотной площади, что символично,
Пугачева и Разина четвертовали.
Петр наблюдал за мучениями весело,
Не прерывая победной пьянки.
А генерала Краснова повесили
Где-то в недрах проклятой Лубянки.
Москва лизала жопы своим тиранам,
А прикормленная церковная мафия –
Казацким героическим атаманам
Провозглашала анафему.
Сотни лет продолжается битва станиц со столицей,
Не идет под ярмо вольнолюбивый народ.
Вот недавно опять настучал москвичам в их очкастые лица,
Не пустил хипстеров на выставку, на «Винзавод».
И опять за свободу страдают казаки,
Защищая от глума святые иконы.
И как раньше стрельцы, тащат их в автозаки,
Заломивши руки, солдаты ОМОНА.
Но я верю, что сгинет когда-нибудь и ОМОН,
Отольется Москве все казачье горе,
Не спасут ее ни Минин, ни генерал Михельсон,
Вот тогда запируем и мы на просторе!
Заздравную оду напишет поэт,
И единогласным поднятием рук
Мы выберем не Координационный Совет,
А всенародный Казачий Круг.